Морской волк - Страница 15

А наш случай и вовсе особый. Провалились черт-те куда, и что впереди — неясно, про дом и родных забудь навсегда, и вообще, война наверху — САМАЯ СТРАШНАЯ война в истории. Это без всякого пафоса, ну если только, не дай бог, Третьей с ядрен батонами не будет! И это серьезно бьет по психике — да тут что угодно могло случиться, вплоть до открытого неповиновения: «А ты ваще кто такой, командир?», «Нет больше такой страны, которой присягали». А уж сдвиги крыш по-тихому — вдруг уже начались у кого-то? Вот почему Петрович вместе с Григоричем стараются, отслеживая общее настроение, ведя душеспасительные, а то и в душу влезающие беседы. Командиры БЧ, проинструктированные надлежаще, также бдят. В общем, все как в песенке из старого фильма с Мишей Боярским: «Чихнет француз — известно кардиналу!»

Григорич, кстати, неожиданно для всех оказался очень при деле. Зашел ко мне еще после того совещания — и сразу в карьер:

— Михаил Петрович, я тут как бы на сутки выбыл из общего дела, даже можно сказать, по боевому ранению. — Показывает на свой гипс. — Я уже говорил с народом и знаю про ваше, нет, общее решение идти на север помогать нашим в войне с фашистами. Я на все сто с вами. Я служить еще при Брежневе начинал, присягу принимал советскую и от нее не отрекался! И все же я на десять лет вас старше, а потому очень хорошо знаю, чем был СОЮЗ и что от него осталось. Горбача я еще терпел, так как Союз был единым. Но как начали все разваливать, продавать в угоду «вашингтонскому обкому» — мне смотреть было больно, я из флота ушел! А теперь у нас шанс все переиграть сначала, предупредить руководство об ошибках, совершенных ими и их последователями. Чтоб было, как в книжке, что Александр Александрович всем нахваливал — Конюшевский этот, где в девяносто четвертом город Сталинград!

Ага, голубь. Так больно было смотреть, что активно сам поддался, доподлинно знаю, к некоторым делам руку приложил в начале девяностых! Теперь, значит, почуял, куда ветер дует, не дурак все ж, хоть и замполит. А поскольку в этой эпохе капитализм очень не в почете, решил оперативно сменить поприще, снова в товарищи политруки. Ну не верю я чистейшим идеалистам — если человек на груди рубаху рвет с воплем «жизнь положу», так это он или на публику играет, чтоб лишнюю цену за свою честность взять, либо от него последует самый непредсказуемый закидон, и в самый неподходящий момент. Я же, как бушковский король-майор Сварог, предпочитаю иметь дело с людьми, которым не просто идея симпатична, но и за душой что-то есть. От таких хоть точно знаешь, чего ждать. Ну а здоровый карьеризм никто еще не отменял. Решил человек активно к нашей команде присоединиться, мне это мешает? — да бога ради! А если и хочешь после в новые Мехлисы или Сусловы — чтоб всяких Новодворских, Солженицыных и боннэр давить, как клопов, пока они еще «чайники» — так это вообще святое дело! Только насчет предупредить — это ты загнул. Представляю, как ты будешь Иосифу Виссарионычу или Лаврентию Палычу на их ошибки указывать! Ну это пока прекрасное далёко.

Нужен же ты мне сейчас — поднимать дух команды. По-моему, не прониклись еще люди, что дома у них нет. А когда по-настоящему поймут, вот тут-то и начнутся нервные срывы, и сумасшествие у кого-то вполне реально — смотри выше, чем это всем нам грозит. Так что, товарищ замполит, ты у меня хоть массовиком-затейником поработаешь, но удержи ситуацию под контролем! Петрович тоже старается, но у него своих забот хватает. А вот тебя, краснокрылый ты наш, в экипаж взяли исключительно за этим! Я же иного лекарства не вижу, кроме пафоса самого оголтелого, с надрывом — за святую идею. Как там у фантаста Ефремова в романе «Лезвие бритвы» сказано: когда люди видят перед собой цель, для всех важную, они становятся равны богам по силе совершить невозможное.

Положим, долго так не протянешь. Но тут за нас играет, что мы все же не пехота: окопной грязи и смертей, которые пафос ломают вернее всего, у нас не предвидится, делай что учили, а если гибнуть, так всем. Выстоим до конца похода, ну а что после будет, как к предкам придем — будем проблемы решать по мере их поступления. А пока же — вперед и с песней, марш!

Григорич не подвел. Честно пашет, как целый отдел агитации и пропаганды. Мы одни в этом мире, и ничего еще не решено, если это и впрямь мир параллельный. А вдруг в этой реальности какой-нибудь идиот в генеральских погонах — хотя погон еще нет, но это неважно — угробит не Крымский, а Сталинградский фронт? Сейчас решается, жить ли нам вообще — русским, украинцам, белорусам, да и чеченцам с дагестанцами — поскольку все мы для Адольфа унтерменши, рабы, удобрение! Мы — или они. Победа — или смерть. Убей фашиста — или сдохни сам в рабстве. Никаких сложностей, чтобы было все просто и понятно, на уровне агитки двадцатых. Все ж старая гвардия, Ильич и иже с ним, были гениями слова, мастерски умели заводить толпу! Именно это требуется сейчас.

Когда-нибудь после, в новом СССР, мы будем говорить, что мир не черно-белый. Что все сложнее, чем кажется. И что немцы — тоже были люди. Пусть — но это будет после. Когда в Берлине встанет монумент нашему Солдату-победителю. А полки немецкой Народной армии будут маршировать под команды наших генералов. Ну а пока мы воюем с нелюдями, зверьми, толкиеновскими орками (слово «нечисть» в наш век атеизма как-то увяло).

Вчера показывали людям «Обыкновенный фашизм». Старшее поколение хорошо помнило этот фильм, как и знало без подсказки, что такое блокада, Хатынь, Освенцим. А вот двадцатилетние — ровесники «перестройки» — надо было видеть их лица после! Надеюсь, они теперь, случись нам вернуться, сразу дадут в морду любому, кто скажет, а отчего мы не сдались, жили бы теперь в цивилизации и пили баварское пиво. Даже если это известный лидер демократической оппозиции, бывший чемпион, лауреат, член ЦК ВЛКСМ, кавалер всех мыслимых советских наград, а ныне просто предатель своего народа и страны, сказавший такое в интервью американскому журналу.